Драббл, посвященный детству Шульдиха...

[Balinese1990]

Назвение: “Schuldig”
Автор: Yohji Kudo-san
Бета: d-umka.
Главное действующее лицо: Шульдих
Предупреждение: ООС, вольный рассказ о детстве Шульдиха.


Когда я открыл глаза, вокруг меня были незнакомые люди, они смотрели на меня и кричали что-то, я никак не мог понять, что им было нужно, я слышал лишь «Schuldig, Schuldig, Schuldig!»
В чем меня обвиняли, я не знал, в моей голове кричали какие-то непонятные голоса, чужие, зловещие, сопровождающиеся страшными картинками, словно обрывками снов: липких, неприятных, пугающих.
Все хотели ударить меня, а я лишь сжался в комок и лежал на асфальте, не ощущая ни осеннего холода, ни боли, ничего…
Потом, я видимо потерял сознание. Когда очнулся, толпы уже не было, как не было и оживленной улицы Мюнхена, на которой я бродяжничал несколько лет, после гибели родителей. Была палата – серая больничная, с характерным запахом горя, страдания и боли. Мое тело болело, но я не плакал, я разучился плакать, когда умерла моя семья.
Больше всего меня пугали голоса в голове и полное отсутствие воспоминаний, лишь это тяжелое, давящее «Schuld» и ничего больше. Уже позже я узнал, что так просыпается сила «особо одаренных» паранормов, которые платят прошлым за Великое будущее, но, к сожалению не свое.
Итак, я очнулся в больничной палате с голосами в голове и полной потерей памяти. Когда в палату вошел невысокий человек в кипенно-белом халате и начал хлопотать возле меня, мне стало страшно, ведь за его чуть картавым: «Как дела, малыш, ты столько спал, что мы начали волноваться», я слышал: «Герр Бюллер приедет за ним через час… такой маленький и уже обреченный…»
Я попытался подняться, но что-то, а именно, фиксирующие манжеты, удержали меня.
- Что происходит, кто Вы, зачем Вы меня держите здесь, я хочу домой, – я пытался освободиться, но доктор лишь отрицательно покачал головой и в следующее мгновение я почувствовал укол. Голоса стихли, и я провалился в сладкое забытье.
Я пришел в себя в маленькой комнате с тусклым освещением и ржавой дверью. Меблировка была скудной: узкая койка, с такими же манжетами как в больнице, а также стул и тумбочка рядом с ней.
День сурка, с грустью подумал я, мне даже не было страшно, голоса в голове стихли и теперь ощущались, как шелест полевой травы, или шум морских волн. Почти приятно.
Память постепенно возвращалась. Я вспомнил, как ездил с семьей на пикник каждые выходные, как мать готовила фруктовый пудинг, а отец сидел, уткнувшись в утреннюю газету и пил свой черный колумбийский кофе.
Не знаю сколько часов прошло, пока я был один в этой странной комнате, но все это время, я вспоминал, какие-то незначительные события, смешные курьезные случаи, лица друзей, обстановку в доме, в котором жил, серую грязную улицу, где провел два года. Я точно помнил, что мне 12 лет, что моя мать любила жемчуг, а отец носил аккуратный зажим для галстука. Но, как меня зовут, я вспомнить не мог, лишь это непонятно откуда взявшееся «Schuldig» и больше ничего. Я не знал, в чем моя вина, не помнил, что я сделал, чем разозлил людей, избивших меня до полусмерти. С тех пор я и стал Шульдихом.
Потом было долгое обучение в Розенкройц, где из «одаренных» детей выжимали все соки. Обмороки, кровотечения из носа, перенапряжения дара, все это было ежедневной нормой. Из тех детей, что прибили вместе со мной, до выпуска из школы дошло четверо.
Я не знал, зачем выжил, зачем прошел через этот ад, я никогда не хотел быть «особенным», тем более сильнейшим, но судьба не считалась с моим мнением. Поступив в распоряжение ЭсЦэт, я решил, что отныне навсегда попрощался со свободой. Долговязый худой бледный восемнадцатилетний парнишка с секущимися рыжими волосами до плеч и едва заметными веснушками. Я не знаю, чем приглянулся одной из Старейшин. Я был ее игрушкой, ее любимой левреткой, которую она крепко держала на поводке, иногда чересчур сильно затягивая ошейник. Хотя мое питание стало лучше, чем в школьные времена, да и «дар» я использовал куда более умеренно, мое состояние ухудшалось, «мудрая и милостивая» хозяйка решила отпустить меня на прогулку. А точнее сказать, направила на оперативную работу в мобильную группировку телохранителей-убийц.
И тогда у меня появилась пусть призрачная, но надежда. Надежда, окрашенная в черный. У меня появились «Schwarz» .

(Owari…)