Автор: Yohji Kudo-san
Бета: ave_2006
Фандом: Weiss kreuz
Рейтинг: R
Пейринг: ОМС/Шульдих, Шульдих/Едзи
Жанр: Angst, Drama
Предупреждение: абсолютное OOC и AU, смерть персонажей, несоответствие таймлайну сериала.
Дисклеймер: Все персонажи принадлежат Коясу.
Написано для одного замечательного человечка. Надеюсь, что ему понравится...Читать начало фанфика(?)***
Я родился, забрав жизнь матери. Отец, любивший свою Хелену больше всего на свете, возненавидел меня. Шульдих – это имя он дал мне, возложив на мои плечи груз вины за ее смерть.
Нежеланный ребенок, я жил, словно в аду. Единственное, что у меня было – это небо. Я с ранних лет любил смотреть на него в минуты печали и редкие мгновения счастья. Если бы я мог умереть вместо матери, я бы так и поступил, но она хотела, чтобы я жил.
Говорят, когда мать очень любит ребенка, он становится похож на нее. Я был ее точной копией: непослушные рыжие пряди волос, пронзительно-голубые глаза, едва заметные веснушки на носу. Я уверен, что она была рада моему появлению на свет.
Отец часто бил меня, но я никогда не плакал, стойко выдерживая наказание. А потом бежал прочь из дома, забирался на крышу заброшенного дома и смотрел на небо. Однажды, когда я в очередной раз сидел на крыше, кутаясь в тонкую куртку, продуваемую насквозь холодным осенним ветром, я думал о том, чтобы покончить со своими страданиями раз и навсегда.
- Мама, я так хочу быть рядом с тобой. Если бы у меня были крылья, я бы полетел высоко в небо, туда, откуда ты неустанно наблюдаешь за мной, - прошептал я, чувствуя, как слезы текут по щекам.
- Ты хочешь умереть, мой мальчик? – тихий голос зазвучал откуда-то сверху. Я поднял глаза и увидел ангела - прекрасное крылатое создание парило в небе.
- Нет, я хочу подняться в небо, - сказал я, глядя на волшебное создание.
- В небо? – ангел протянул мне руку, - идем…
- Шульдих! Шульдих! – я услышал голос отца. Ангел тут же растаял, словно его и не было.
- Негодный мальчишка, возвращайся домой, - схватив меня за воротник куртки, отец начал читать мне нотации. Но я не слушал его, будучи всецело поглощенным мыслями о божественном посланнике…
Через два дня после встречи с Ангелом, я впервые узнал о существовании телепатии. Мне удалось услышать мысли отца, вернувшегося домой. Он вновь хотел сорвать на мне злость, накопившуюся за день. Я чувствовал его ненависть, его сознание было открыто для меня. Я легко мог "читать" его. Испугавшись, я сбежал. Но через несколько кварталов я упал, оглушенный нарастающим гулом в голове. Тогда я еще не умел ставить щиты, поэтому тот шквал мыслей, что обрушился на меня, чуть не уничтожил мое сознание.
Когда я тонул в водовороте чужих мыслей, он вновь пришел ко мне. Мой Ангел.
- Тебе больно, мой мальчик? Я могу спасти тебя, - холодная рука легко скользнула по моим растрепанным волосам. Все голоса сразу же стихли.
- Так лучше? – Ангел улыбнулся мне. Я навсегда запомнил улыбку, что играла на его тонких губах.
- Да-а, - прошептал я, чувствуя, как силы покидают меня…
Когда я очнулся, вокруг были голые серые стены больничного корпуса Розенкройц. Я попал в школу для одаренных, которая была больше похожа на тюрьму строгого режима или концентрационный лагерь, чем на элитный пансион.
Я пытался убежать оттуда, но меня постоянно ловили и возвращали. У меня отобрали все: семью, свободу и даже небо, заперев в темной камере карцера. Ангел, спасший меня, больше не появлялся. Постепенно я стал забывать о нем…
***
Больно… Все тело болит. За что меня наказали? Я пытался сбежать? Не помню...
Кажется, я умираю. Холодно. Не чувствую ног...
- Мой прекрасный малыш. Ты прожил короткую, но трудную жизнь. Тебе больно? Скоро все пройдет, - чья-то рука осторожно касается моего лба.
- Не бойся, я заберу тебя отсюда. Ты хочешь уйти со мной? – чарующий голос зовет меня.
- Уйти? – едва слышно шепчу я.
- Да, я заберу тебя туда, где тебе никто не сделает больно, в мир, где нет слез и страха, я буду заботиться о тебе, мой мальчик, - я пытаюсь сфокусировать зрение на лице этого человека. Из-за сотрясения мозга мне с трудом это удается. Но я хочу увидеть того, кто впервые за долгое время столь добр ко мне. Я никогда не видел его в Розенкройц прежде. Возможно, он новый надзиратель?
- Мой мальчик, мой прекрасный рыжий малыш, чистое невинное создание, нареченное именем виновного. Тебе еще рано умирать. Мой прекрасный цветок. Сейчас ты так юн, но пройдет время, ты расцветешь, и тогда я вернусь, а пока – живи….
***
Я просыпаюсь в холодном поту, опять этот сон. Он не снился мне с той самой ночи, когда меня наказали за последнюю в жизни попытку сбежать из Розенкройц. В те тягостные минуты жизни, замерзая на полу в холодном карцере, я видел прекрасный сон. Ангел, уверен, это мой ангел спустился ко мне. Я навсегда запомнил его образ. Длинные черные, точно смоль, волосы, прекрасное лицо и легкая улыбка на тонких, почти бесцветных губах. Его рука была холодной, точно лед, но именно она согрела меня в ту ночь, не дав умереть.
С тех пор прошло десять лет. Я перестал быть наивным юнцом, верящим в спасение, в возможность сбежать от хозяев, поработивших меня и мне подобных - тех, кто обладал «даром».
Я не хотел быть убийцей, но у меня не было иного выбора.
- Шульдих, - голос Наги заставляет меня проснуться окончательно.
- Что у нас сегодня? Банкет? Деловая встреча? Игра в гольф с министром финансов? – одно упоминание этой игры, отзывается болью в скуле.
- Пресс-конференция, - я слышу, как мальчик вздыхает.
- Хорошо, уже иду, - бурчу я, натягивая на голову одеяло.
Когда я спускаюсь к завтраку в небольшой столовой уже никого нет. По шуму работающей посудомоечной машины, доносящемуся с кухни, я делаю вывод, что Брэд, Фарфарелло и Наги поели не так давно. Горячие тосты и чашка кофе, оставленная для меня, подтверждает эту догадку.
В Шварц лучше, чем в Розенкройц. Хотя, перед выпуском из «школы» было тоже неплохо, педагоги уже не зверствовали так люто, да и старшие, гонявшие нас – малышей, были распределены по группам и не докучали нам, как прежде.
Однажды, уже получив распределение, я и еще несколько ребят, ставших лучшими на своем курсе, получили разрешение на прогулку по городу. Нам выдали по несколько марок на расходы и под надзором герра Зейца, старшего надзирателя корпуса пирокинетиков, отправили на экскурсию.
Осмотрев достопримечательности Берлина, мы зашли в небольшое кафе. Опоенные грядущей свободой юнцы, в тот день мы чувствовали себя по-настоящему счастливыми.
Я сел за пустой столик у окна, мне хотелось спокойно подумать.
- Молодой человек, не возражаете, если я присяду? – до боли знакомый голос раздался у меня за спиной.
- Да, конечно… – я обернулся и удивленно посмотрел на человека, стоящего рядом.
Темный плащ подчеркивал стройную фигуру, длинные черные волосы были собраны в хвост, а на бледных тонких губах играла легкая улыбка.
Это был он - мой Ангел! Я узнал его, не смотря на то, что прошло столько лет.
- Ты вырос, мой мальчик, - тихо сказал он, глядя мне в глаза.
- Вы, это ведь вы спасали меня все это время? Вы Ангел, да? – я не мог прочитать его мысли, но мне важно было знать ответы.
- И да, и нет, Шульдих. Меня зовут Азраил, я Ангел Смерти, тот, кто забрал душу твоей матери, - его улыбка меркнет.
- Хелена была чудесной женщиной, умирая, она молила сохранить тебе жизнь, - в его темных, точно ночь глазах читается скорбь.
- Я не смог забрать тебя, пообещав, что позволю тебе увидеть мир со всей его болью и радостью, позволю жить и заберу лишь тогда, когда ты сам захочешь уйти. Я знаю, что этот миг наступит нескоро, а до тех пор, я хочу, чтобы ты жил, мой мальчик, - он вновь улыбается и, кинув на стол несколько монет за выпитый мной кофе, уходит прочь.
- Я захочу умереть? – прошептал я, размышляя, возможно ли это. Ведь все хотят жить. Даже тяжелобольные люди до конца борются со смертью, не желая уходить…
***
- Шульдих, ты опять не слушаешь? – Кроуфорд строго смотрит на меня, возвращая в реальность.
- Слушаю, слушаю, - раздраженно отзываюсь я.
BMW медленно подъезжает к особняку Такатори. Я выхожу из машины и по привычке поднимаю голову к небу.
Серые тучи скрывают солнце, ночью будет дождь…
Пресс-конференция заканчивается в полдень. Я, устав от бессмысленного копания в головах журналистов, решаю прогуляться. Токио большой город. В нем легко можно потеряться. Но я телепат, меня это не пугает…
Я бреду по пустынным улицам, спрятав руки в карманы френча.
Я не хочу умирать, но и жить не вижу смысла. В моем существовании нет ничего, что держало бы меня на этой бренной земле.
- Мой мальчик, скажи, любил ли ты когда-нибудь? - я вздрагиваю, когда моего плеча касается холодная рука. От ледяного прикосновения Азраила не спасает даже френч.
- Ты пришел за мной? - спрашиваю я, игнорируя заданный мне вопрос.
- Нет, еще не время. Смерть настигает человека, когда ему есть что терять, Шульдих, - Ангел улыбается мне.
- Я люблю тебя, - не знаю, зачем я говорю это, но слова сами слетают с губ.
- Я Смерть, меня нельзя любить, - длинные пальцы зарываются в мои волосы, наши лица сближаются. Я чувствую его ледяное дыхание на своих губах.
- Один мой поцелуй, и ты умрешь, - прошептал Азраил и отстранился. - Я хочу, чтобы ты был счастлив, мой мальчик, - он провел ладонью по моей щеке и ушел прочь.
- Мне все равно! Я люблю тебя, ведь ты столько раз спасал меня, я хочу получить твой поцелуй, пусть он будет стоить мне жизни. Я согласен! – крикнул я ему в след.
- Когда-нибудь я подарю тебе его, обещаю, - ветер донес до меня его слова.
- Я буду ждать, - шепнул я, прикладывая руку к холодной щеке. Каждое его прикосновение обжигает, словно лед. Любить Смерть это глупо, но у меня нет иного выбора, он давно похитил мое сердце и когда-нибудь вернется за моей душой.
Прошел примерно месяц после моей встречи с Азраилом. Я часто приходил в тот парк, где мы встретились, надеясь увидеть его еще раз. Теперь я ждал смерти. Желал ее, подставлялся в бою, лишь бы поскорее попасть в ледяные объятия моего Ангела Смерти.
Но мне везло. Я всегда отделывался парой царапин и выговором от Кроуфорда.
Теплыми осенними ночами я гулял по безлюдному парку, глядя, как медленно опадают яркие кленовые листья.
Он сидел на скамейке. Тот, чья проволока не раз оставляла на моем теле отметины. Один из Вайсс. Вот он, мой шанс. Здесь нет Брэда, нет Наги и Фарфарелло. Никто не помешает мне умереть.
- Guten Abend! Wie geht's?* – протянул я, ухмыльнувшись.
- Guten Abend! Danke, gut,** - абсолютно равнодушно ответил Вайсс, даже не взглянув на меня. Погрузившись в сознание новоявленного собеседника, я выяснил, откуда он знает немецкий. Оказывается, Критикер неплохо наставляет своих цепных псов. Не Розенкройц конечно, но кое-чему их все же научили.
- Не ври телепату, - если я не вытащу блондина из его размышлений, то мой план пойдет коту под хвост.
Он не отвечает, лишь обреченно смотрит на меня. В свете фонаря я хорошо вижу круги под глазами, воспаленные веки, явные признаки слез и бессонницы. Он убил одну из Шрайент, ту, которую считал своей возлюбленной и теперь сам ищет смерти.
- Scheisse,*** - цежу я сквозь зубы.
- Не смотри на меня, я бесплатно не работаю. Убивать тебя не собираюсь, - он тихо вздыхает. Верно говорят: «не суди о книге по обложке». Без напускного лоска и беззаботной улыбки этот Кудо выглядит жалко.
- Это была не она, - я опять говорю то, что не следует. Он не реагирует, но мне не нужны слова. Я вижу все ответы в его мыслях.
- Ты не любишь убивать, не желаешь отнимать жизни, особенно у женщин, похожих на нее, ты проклинаешь себя, вновь и вновь возвращаясь туда, в здание «Райот», сцена ее смерти стоит у тебя перед глазами… - я умею задевать за живое. Еще секунда и он бросится на меня, воплощая мою мечту в жизнь.
- Я не могу ничего изменить, - тихо произносит он и просто уходит. Глядя на ссутуленную спину, я не узнаю вайссовского Балинеза.
- Можешь! Это твоя жизнь, - черт, зачем я это говорю?
- Она мне не принадлежит, - я смотрю на него и вижу себя. Обреченность, смирение, с которым и он, и я приняли судьбу, отчаяние, спрятанное за фальшивой улыбкой.
- Знаешь, смерть приходит к тем, кому есть что терять, - я смотрю в ночное небо, пытаясь разглядеть звезды.
- Значит, я не умру, - он горько усмехается.
- Все умирают, - отвечаю я, провожая его взглядом.
- Ja… Auf Wiedersehen,**** - едва слышное прощание сменяется тишиной.
- Bis dann!***** – я вздыхаю и вновь поднимаю глаза к небу ...
Нежеланный ребенок, я жил, словно в аду. Единственное, что у меня было – это небо. Я с ранних лет любил смотреть на него в минуты печали и редкие мгновения счастья. Если бы я мог умереть вместо матери, я бы так и поступил, но она хотела, чтобы я жил.
Говорят, когда мать очень любит ребенка, он становится похож на нее. Я был ее точной копией: непослушные рыжие пряди волос, пронзительно-голубые глаза, едва заметные веснушки на носу. Я уверен, что она была рада моему появлению на свет.
Отец часто бил меня, но я никогда не плакал, стойко выдерживая наказание. А потом бежал прочь из дома, забирался на крышу заброшенного дома и смотрел на небо. Однажды, когда я в очередной раз сидел на крыше, кутаясь в тонкую куртку, продуваемую насквозь холодным осенним ветром, я думал о том, чтобы покончить со своими страданиями раз и навсегда.
- Мама, я так хочу быть рядом с тобой. Если бы у меня были крылья, я бы полетел высоко в небо, туда, откуда ты неустанно наблюдаешь за мной, - прошептал я, чувствуя, как слезы текут по щекам.
- Ты хочешь умереть, мой мальчик? – тихий голос зазвучал откуда-то сверху. Я поднял глаза и увидел ангела - прекрасное крылатое создание парило в небе.
- Нет, я хочу подняться в небо, - сказал я, глядя на волшебное создание.
- В небо? – ангел протянул мне руку, - идем…
- Шульдих! Шульдих! – я услышал голос отца. Ангел тут же растаял, словно его и не было.
- Негодный мальчишка, возвращайся домой, - схватив меня за воротник куртки, отец начал читать мне нотации. Но я не слушал его, будучи всецело поглощенным мыслями о божественном посланнике…
Через два дня после встречи с Ангелом, я впервые узнал о существовании телепатии. Мне удалось услышать мысли отца, вернувшегося домой. Он вновь хотел сорвать на мне злость, накопившуюся за день. Я чувствовал его ненависть, его сознание было открыто для меня. Я легко мог "читать" его. Испугавшись, я сбежал. Но через несколько кварталов я упал, оглушенный нарастающим гулом в голове. Тогда я еще не умел ставить щиты, поэтому тот шквал мыслей, что обрушился на меня, чуть не уничтожил мое сознание.
Когда я тонул в водовороте чужих мыслей, он вновь пришел ко мне. Мой Ангел.
- Тебе больно, мой мальчик? Я могу спасти тебя, - холодная рука легко скользнула по моим растрепанным волосам. Все голоса сразу же стихли.
- Так лучше? – Ангел улыбнулся мне. Я навсегда запомнил улыбку, что играла на его тонких губах.
- Да-а, - прошептал я, чувствуя, как силы покидают меня…
Когда я очнулся, вокруг были голые серые стены больничного корпуса Розенкройц. Я попал в школу для одаренных, которая была больше похожа на тюрьму строгого режима или концентрационный лагерь, чем на элитный пансион.
Я пытался убежать оттуда, но меня постоянно ловили и возвращали. У меня отобрали все: семью, свободу и даже небо, заперев в темной камере карцера. Ангел, спасший меня, больше не появлялся. Постепенно я стал забывать о нем…
***
Больно… Все тело болит. За что меня наказали? Я пытался сбежать? Не помню...
Кажется, я умираю. Холодно. Не чувствую ног...
- Мой прекрасный малыш. Ты прожил короткую, но трудную жизнь. Тебе больно? Скоро все пройдет, - чья-то рука осторожно касается моего лба.
- Не бойся, я заберу тебя отсюда. Ты хочешь уйти со мной? – чарующий голос зовет меня.
- Уйти? – едва слышно шепчу я.
- Да, я заберу тебя туда, где тебе никто не сделает больно, в мир, где нет слез и страха, я буду заботиться о тебе, мой мальчик, - я пытаюсь сфокусировать зрение на лице этого человека. Из-за сотрясения мозга мне с трудом это удается. Но я хочу увидеть того, кто впервые за долгое время столь добр ко мне. Я никогда не видел его в Розенкройц прежде. Возможно, он новый надзиратель?
- Мой мальчик, мой прекрасный рыжий малыш, чистое невинное создание, нареченное именем виновного. Тебе еще рано умирать. Мой прекрасный цветок. Сейчас ты так юн, но пройдет время, ты расцветешь, и тогда я вернусь, а пока – живи….
***
Я просыпаюсь в холодном поту, опять этот сон. Он не снился мне с той самой ночи, когда меня наказали за последнюю в жизни попытку сбежать из Розенкройц. В те тягостные минуты жизни, замерзая на полу в холодном карцере, я видел прекрасный сон. Ангел, уверен, это мой ангел спустился ко мне. Я навсегда запомнил его образ. Длинные черные, точно смоль, волосы, прекрасное лицо и легкая улыбка на тонких, почти бесцветных губах. Его рука была холодной, точно лед, но именно она согрела меня в ту ночь, не дав умереть.
С тех пор прошло десять лет. Я перестал быть наивным юнцом, верящим в спасение, в возможность сбежать от хозяев, поработивших меня и мне подобных - тех, кто обладал «даром».
Я не хотел быть убийцей, но у меня не было иного выбора.
- Шульдих, - голос Наги заставляет меня проснуться окончательно.
- Что у нас сегодня? Банкет? Деловая встреча? Игра в гольф с министром финансов? – одно упоминание этой игры, отзывается болью в скуле.
- Пресс-конференция, - я слышу, как мальчик вздыхает.
- Хорошо, уже иду, - бурчу я, натягивая на голову одеяло.
Когда я спускаюсь к завтраку в небольшой столовой уже никого нет. По шуму работающей посудомоечной машины, доносящемуся с кухни, я делаю вывод, что Брэд, Фарфарелло и Наги поели не так давно. Горячие тосты и чашка кофе, оставленная для меня, подтверждает эту догадку.
В Шварц лучше, чем в Розенкройц. Хотя, перед выпуском из «школы» было тоже неплохо, педагоги уже не зверствовали так люто, да и старшие, гонявшие нас – малышей, были распределены по группам и не докучали нам, как прежде.
Однажды, уже получив распределение, я и еще несколько ребят, ставших лучшими на своем курсе, получили разрешение на прогулку по городу. Нам выдали по несколько марок на расходы и под надзором герра Зейца, старшего надзирателя корпуса пирокинетиков, отправили на экскурсию.
Осмотрев достопримечательности Берлина, мы зашли в небольшое кафе. Опоенные грядущей свободой юнцы, в тот день мы чувствовали себя по-настоящему счастливыми.
Я сел за пустой столик у окна, мне хотелось спокойно подумать.
- Молодой человек, не возражаете, если я присяду? – до боли знакомый голос раздался у меня за спиной.
- Да, конечно… – я обернулся и удивленно посмотрел на человека, стоящего рядом.
Темный плащ подчеркивал стройную фигуру, длинные черные волосы были собраны в хвост, а на бледных тонких губах играла легкая улыбка.
Это был он - мой Ангел! Я узнал его, не смотря на то, что прошло столько лет.
- Ты вырос, мой мальчик, - тихо сказал он, глядя мне в глаза.
- Вы, это ведь вы спасали меня все это время? Вы Ангел, да? – я не мог прочитать его мысли, но мне важно было знать ответы.
- И да, и нет, Шульдих. Меня зовут Азраил, я Ангел Смерти, тот, кто забрал душу твоей матери, - его улыбка меркнет.
- Хелена была чудесной женщиной, умирая, она молила сохранить тебе жизнь, - в его темных, точно ночь глазах читается скорбь.
- Я не смог забрать тебя, пообещав, что позволю тебе увидеть мир со всей его болью и радостью, позволю жить и заберу лишь тогда, когда ты сам захочешь уйти. Я знаю, что этот миг наступит нескоро, а до тех пор, я хочу, чтобы ты жил, мой мальчик, - он вновь улыбается и, кинув на стол несколько монет за выпитый мной кофе, уходит прочь.
- Я захочу умереть? – прошептал я, размышляя, возможно ли это. Ведь все хотят жить. Даже тяжелобольные люди до конца борются со смертью, не желая уходить…
***
- Шульдих, ты опять не слушаешь? – Кроуфорд строго смотрит на меня, возвращая в реальность.
- Слушаю, слушаю, - раздраженно отзываюсь я.
BMW медленно подъезжает к особняку Такатори. Я выхожу из машины и по привычке поднимаю голову к небу.
Серые тучи скрывают солнце, ночью будет дождь…
Пресс-конференция заканчивается в полдень. Я, устав от бессмысленного копания в головах журналистов, решаю прогуляться. Токио большой город. В нем легко можно потеряться. Но я телепат, меня это не пугает…
Я бреду по пустынным улицам, спрятав руки в карманы френча.
Я не хочу умирать, но и жить не вижу смысла. В моем существовании нет ничего, что держало бы меня на этой бренной земле.
- Мой мальчик, скажи, любил ли ты когда-нибудь? - я вздрагиваю, когда моего плеча касается холодная рука. От ледяного прикосновения Азраила не спасает даже френч.
- Ты пришел за мной? - спрашиваю я, игнорируя заданный мне вопрос.
- Нет, еще не время. Смерть настигает человека, когда ему есть что терять, Шульдих, - Ангел улыбается мне.
- Я люблю тебя, - не знаю, зачем я говорю это, но слова сами слетают с губ.
- Я Смерть, меня нельзя любить, - длинные пальцы зарываются в мои волосы, наши лица сближаются. Я чувствую его ледяное дыхание на своих губах.
- Один мой поцелуй, и ты умрешь, - прошептал Азраил и отстранился. - Я хочу, чтобы ты был счастлив, мой мальчик, - он провел ладонью по моей щеке и ушел прочь.
- Мне все равно! Я люблю тебя, ведь ты столько раз спасал меня, я хочу получить твой поцелуй, пусть он будет стоить мне жизни. Я согласен! – крикнул я ему в след.
- Когда-нибудь я подарю тебе его, обещаю, - ветер донес до меня его слова.
- Я буду ждать, - шепнул я, прикладывая руку к холодной щеке. Каждое его прикосновение обжигает, словно лед. Любить Смерть это глупо, но у меня нет иного выбора, он давно похитил мое сердце и когда-нибудь вернется за моей душой.
Прошел примерно месяц после моей встречи с Азраилом. Я часто приходил в тот парк, где мы встретились, надеясь увидеть его еще раз. Теперь я ждал смерти. Желал ее, подставлялся в бою, лишь бы поскорее попасть в ледяные объятия моего Ангела Смерти.
Но мне везло. Я всегда отделывался парой царапин и выговором от Кроуфорда.
Теплыми осенними ночами я гулял по безлюдному парку, глядя, как медленно опадают яркие кленовые листья.
Он сидел на скамейке. Тот, чья проволока не раз оставляла на моем теле отметины. Один из Вайсс. Вот он, мой шанс. Здесь нет Брэда, нет Наги и Фарфарелло. Никто не помешает мне умереть.
- Guten Abend! Wie geht's?* – протянул я, ухмыльнувшись.
- Guten Abend! Danke, gut,** - абсолютно равнодушно ответил Вайсс, даже не взглянув на меня. Погрузившись в сознание новоявленного собеседника, я выяснил, откуда он знает немецкий. Оказывается, Критикер неплохо наставляет своих цепных псов. Не Розенкройц конечно, но кое-чему их все же научили.
- Не ври телепату, - если я не вытащу блондина из его размышлений, то мой план пойдет коту под хвост.
Он не отвечает, лишь обреченно смотрит на меня. В свете фонаря я хорошо вижу круги под глазами, воспаленные веки, явные признаки слез и бессонницы. Он убил одну из Шрайент, ту, которую считал своей возлюбленной и теперь сам ищет смерти.
- Scheisse,*** - цежу я сквозь зубы.
- Не смотри на меня, я бесплатно не работаю. Убивать тебя не собираюсь, - он тихо вздыхает. Верно говорят: «не суди о книге по обложке». Без напускного лоска и беззаботной улыбки этот Кудо выглядит жалко.
- Это была не она, - я опять говорю то, что не следует. Он не реагирует, но мне не нужны слова. Я вижу все ответы в его мыслях.
- Ты не любишь убивать, не желаешь отнимать жизни, особенно у женщин, похожих на нее, ты проклинаешь себя, вновь и вновь возвращаясь туда, в здание «Райот», сцена ее смерти стоит у тебя перед глазами… - я умею задевать за живое. Еще секунда и он бросится на меня, воплощая мою мечту в жизнь.
- Я не могу ничего изменить, - тихо произносит он и просто уходит. Глядя на ссутуленную спину, я не узнаю вайссовского Балинеза.
- Можешь! Это твоя жизнь, - черт, зачем я это говорю?
- Она мне не принадлежит, - я смотрю на него и вижу себя. Обреченность, смирение, с которым и он, и я приняли судьбу, отчаяние, спрятанное за фальшивой улыбкой.
- Знаешь, смерть приходит к тем, кому есть что терять, - я смотрю в ночное небо, пытаясь разглядеть звезды.
- Значит, я не умру, - он горько усмехается.
- Все умирают, - отвечаю я, провожая его взглядом.
- Ja… Auf Wiedersehen,**** - едва слышное прощание сменяется тишиной.
- Bis dann!***** – я вздыхаю и вновь поднимаю глаза к небу ...
_________________________________________________________________________________________
"Guten Abend!" - Добрый вечер!
"Wie geht' s?" - Как поживаете?
"Danke, gut". - Спасибо, хорошо.
"Scheisse" - дерьмо, говно
"Ja". -Да.
"Auf Wiedersehen". -До свидания.
"Bis dann!" -До встречи!
_________________________________________________________________________________________
Продолжение следует...