Автор: Kanashimi-san
Бета: нет, но очень нужна(!)
Рейтинг: PG
Пейринг: Кроуфорд/Шульдих, Кроуфорд/Ая
Жанр: ангст, романс.
Дисклеймер: Все персонажи принадлежат Коясу.
Предупреждение: Фанфик написан мной, следовательно, в нем мое восприятие героев и мира-WK, если Вас это не напугало, читайте дальше. OOC, искажение фактов и временных отрезков канона, POV Шульдиха.
Читать дальше?
Я знал, что день нашего расставания однажды настанет, не важно через месяц, год или много лет. Когда ты, наконец, получил его ответ и решил оставить меня, я даже улыбался.
- Прощай, Шульдих, - твои последние слова эхом отозвались в моем сердце.
Я улыбался, не в силах произнести ничего в ответ, бессильно наблюдая, как медленно удаляется от меня твой силуэт, растворяясь в безликой толпе.
Я знал о ваших отношениях с их начала, хотя, нет, раньше, с той самой минуты, как в твоей голове появилась крошечная мысль о заполучении невероятно прекрасного и опасного создания, чью семью ты уничтожил моими руками.
Каждый раз после встреч с ним ты возвращался в наш дом, запирался в кабинете или в спальной и, держа в руках пузатый бокал виски, предавался воспоминаниям.
Постепенно ты совсем отдалился от меня, стал уходить все чаще, постоянно летал к нему в Нью-Йорк, затем в Лондон, но все же возвращался ко мне, и даже позволял мне засыпать в твоих объятиях, как и в первые месяцы нашего знакомства. Только не было уже того влюбленного, горящего взгляда, не было жарких ласк, лишь целомудренные «отцовские» объятия и поцелуй в лоб. А потом пропало и это. Ты стал совсем чужим, потеряв свой пророческий дар. Ты спрятался, словно гусеница в кокон и ждал, пока кто-нибудь отогреет тебя. Но этим кто-нибудь, увы, не мог стать я…
Когда твое здоровье начало ухудшаться, я сидел у твоей постели и строго по часам давал тебе разноцветные пилюли, призванные замедлить патогенез, но ты угасал, ничто уже не радовало тебя. Тогда я, в порыве отчаяния и безысходности позвал его. Позвал, преодолевая пространство, разделявшее нас. Он ответил и через четырнадцать часов уже стоял у двери нашего дома, чтобы забрать тебя с собой.
- Брэд в спальне, второй этаж, первая дверь направо. Он задремал, после бессонной ночи, но думаю, будет рад увидеть тебя, - эти слова и улыбка, которую я подарил человеку, отнявшему у меня самое дорогое, дались мне на удивление легко.
Я оставил тебя и твоего любимого в нашем доме, а сам ушел слоняться по городу. Ранней весной было довольно холодно, но меня согревала мысль, что он - то самое чудо, которое необходимо для твоего спасения.
Я не ошибся. С его приездом у тебя появилось желание жить, ты даже съел весь обед, который он приготовил.
Я улыбался, хотя моя душа плакала от осознания того, что я всеми своими стараниями не могу сделать тебя столь счастливым, не могу вернуть тебе жажду жизни, как это сделал он одним своим присутствием.
За неделю твое состояние стабилизировалось, ты даже поехал в аэропорт, чтобы проводить его, а когда вернулся, даже не взглянул на меня, скрывшись в своей комнате.
Я знал, что ты собираешь вещи, я заметил авиабилет, торчавший из кармана твоего плаща. Тогда, в первые в жизни, я пожалел, что не смог убить его тогда, во время взрыва.
С твоим уходом дом опустел, он стал слишком большим для одного меня, но продать его я не мог, слишком много ценных воспоминаний он хранил. В кабинете еще остался легкий аромат твоего одеколона, в корзине для белья лежало несколько твоих рубашек, мягкие домашние тапочки и теплый халат в ванной… Все это создавало иллюзию, что ты еще рядом.
Я провел лето, гуляя по душному городу и пытаясь утопить свое одиночество в мыслях десятков тысяч прохожих.
Однажды вечером я потянулся к мыслям Фудзимии, так и не решившись коснуться твоих. Его глазами я смог увидеть тебя, пусть всего на секунду, но смог.
Ты выглядел лучше, немного растрепанные отросшие волосы, серебряными прядями спадающие на глаза, ты напомнил мне того юного пророка, которого я впервые увидел в Розенкройц еще будучи совсем ребенком. Когда ты закашлялся, мое сердце пропустило удар.
- Брэд! – я с криком бросился к тебе, но… это был уже не я.
Ая обнял тебя, он похлопал по спине, его ты поцеловал, успокоив, что все в порядке.
Покинув сознание Фудзимии, я заплакал, уткнувшись носом в твой большой домашний халат. Я прижимал его к груди и беззвучно всхлипывал, покрывая темную ткать небольшими солеными каплями.
Со стороны это выглядело жалко, как в дешевом бульварном романе, но в тот момент мне было плевать. Моя душевная боль искала выхода и, наконец, нашла его…
Успокоившись, я поехал в аэропорт и купил билет на рейс до Лондона. Прилетев, я поймал такси, доехал до ближайшего к твоему дому кафе и, заказав крепкий кофе и кремовый десерт, стал ждать.
Фудзимия пришел через полчаса и, увидев меня за столиком, настороженно замер.
- Добрый день, Ая-сан, - я улыбнулся, приглашая его присесть.
Он не догадался, что я «попросил» его о встрече, немного надавив телепатически, непаранормам сложно почувствовать присутствие телепата в мыслях.
- Что тебе нужно? – знакомый холодный взгляд, полный опасности и угрозы.
- Брэд, я прилетел из-за него. Я не хочу мешать вам, но ты должен знать, - я чувствовал себя как жена, дающая наставления любовнице, или как любовница, рассказывающая молодой жене о привычках мужа. – Брэд тяжело переносит сырой климат, его здоровье сильно пошатнулось после Мейфу, поэтому, следи, чтобы в доме было достаточно сухо и тепло. Осенью и зимой у него часто проявляется депрессивное настроение, подбадривай его, Ая-сан, не оставляй его одного на Рождество, это особенно трудное для него время, я не знаю, что с ним произошло, это случилось еще до Розенкойц...
Я долго говорил, объяснял и даже оставил телефон доктора, наблюдавшего Брэда в Японии. Фудзимия лишь кивал, не произнеся ни слова. Когда я закончил, он поднялся из-за стола и, едва заметно кивнув, покинул кафе.
- Будьте счастливы, - я улыбнулся, провожая его взглядом. – Будь счастлив, Брэд…
- Прощай, Шульдих, - твои последние слова эхом отозвались в моем сердце.
Я улыбался, не в силах произнести ничего в ответ, бессильно наблюдая, как медленно удаляется от меня твой силуэт, растворяясь в безликой толпе.
Я знал о ваших отношениях с их начала, хотя, нет, раньше, с той самой минуты, как в твоей голове появилась крошечная мысль о заполучении невероятно прекрасного и опасного создания, чью семью ты уничтожил моими руками.
Каждый раз после встреч с ним ты возвращался в наш дом, запирался в кабинете или в спальной и, держа в руках пузатый бокал виски, предавался воспоминаниям.
Постепенно ты совсем отдалился от меня, стал уходить все чаще, постоянно летал к нему в Нью-Йорк, затем в Лондон, но все же возвращался ко мне, и даже позволял мне засыпать в твоих объятиях, как и в первые месяцы нашего знакомства. Только не было уже того влюбленного, горящего взгляда, не было жарких ласк, лишь целомудренные «отцовские» объятия и поцелуй в лоб. А потом пропало и это. Ты стал совсем чужим, потеряв свой пророческий дар. Ты спрятался, словно гусеница в кокон и ждал, пока кто-нибудь отогреет тебя. Но этим кто-нибудь, увы, не мог стать я…
Когда твое здоровье начало ухудшаться, я сидел у твоей постели и строго по часам давал тебе разноцветные пилюли, призванные замедлить патогенез, но ты угасал, ничто уже не радовало тебя. Тогда я, в порыве отчаяния и безысходности позвал его. Позвал, преодолевая пространство, разделявшее нас. Он ответил и через четырнадцать часов уже стоял у двери нашего дома, чтобы забрать тебя с собой.
- Брэд в спальне, второй этаж, первая дверь направо. Он задремал, после бессонной ночи, но думаю, будет рад увидеть тебя, - эти слова и улыбка, которую я подарил человеку, отнявшему у меня самое дорогое, дались мне на удивление легко.
Я оставил тебя и твоего любимого в нашем доме, а сам ушел слоняться по городу. Ранней весной было довольно холодно, но меня согревала мысль, что он - то самое чудо, которое необходимо для твоего спасения.
Я не ошибся. С его приездом у тебя появилось желание жить, ты даже съел весь обед, который он приготовил.
Я улыбался, хотя моя душа плакала от осознания того, что я всеми своими стараниями не могу сделать тебя столь счастливым, не могу вернуть тебе жажду жизни, как это сделал он одним своим присутствием.
За неделю твое состояние стабилизировалось, ты даже поехал в аэропорт, чтобы проводить его, а когда вернулся, даже не взглянул на меня, скрывшись в своей комнате.
Я знал, что ты собираешь вещи, я заметил авиабилет, торчавший из кармана твоего плаща. Тогда, в первые в жизни, я пожалел, что не смог убить его тогда, во время взрыва.
С твоим уходом дом опустел, он стал слишком большим для одного меня, но продать его я не мог, слишком много ценных воспоминаний он хранил. В кабинете еще остался легкий аромат твоего одеколона, в корзине для белья лежало несколько твоих рубашек, мягкие домашние тапочки и теплый халат в ванной… Все это создавало иллюзию, что ты еще рядом.
Я провел лето, гуляя по душному городу и пытаясь утопить свое одиночество в мыслях десятков тысяч прохожих.
Однажды вечером я потянулся к мыслям Фудзимии, так и не решившись коснуться твоих. Его глазами я смог увидеть тебя, пусть всего на секунду, но смог.
Ты выглядел лучше, немного растрепанные отросшие волосы, серебряными прядями спадающие на глаза, ты напомнил мне того юного пророка, которого я впервые увидел в Розенкройц еще будучи совсем ребенком. Когда ты закашлялся, мое сердце пропустило удар.
- Брэд! – я с криком бросился к тебе, но… это был уже не я.
Ая обнял тебя, он похлопал по спине, его ты поцеловал, успокоив, что все в порядке.
Покинув сознание Фудзимии, я заплакал, уткнувшись носом в твой большой домашний халат. Я прижимал его к груди и беззвучно всхлипывал, покрывая темную ткать небольшими солеными каплями.
Со стороны это выглядело жалко, как в дешевом бульварном романе, но в тот момент мне было плевать. Моя душевная боль искала выхода и, наконец, нашла его…
Успокоившись, я поехал в аэропорт и купил билет на рейс до Лондона. Прилетев, я поймал такси, доехал до ближайшего к твоему дому кафе и, заказав крепкий кофе и кремовый десерт, стал ждать.
Фудзимия пришел через полчаса и, увидев меня за столиком, настороженно замер.
- Добрый день, Ая-сан, - я улыбнулся, приглашая его присесть.
Он не догадался, что я «попросил» его о встрече, немного надавив телепатически, непаранормам сложно почувствовать присутствие телепата в мыслях.
- Что тебе нужно? – знакомый холодный взгляд, полный опасности и угрозы.
- Брэд, я прилетел из-за него. Я не хочу мешать вам, но ты должен знать, - я чувствовал себя как жена, дающая наставления любовнице, или как любовница, рассказывающая молодой жене о привычках мужа. – Брэд тяжело переносит сырой климат, его здоровье сильно пошатнулось после Мейфу, поэтому, следи, чтобы в доме было достаточно сухо и тепло. Осенью и зимой у него часто проявляется депрессивное настроение, подбадривай его, Ая-сан, не оставляй его одного на Рождество, это особенно трудное для него время, я не знаю, что с ним произошло, это случилось еще до Розенкойц...
Я долго говорил, объяснял и даже оставил телефон доктора, наблюдавшего Брэда в Японии. Фудзимия лишь кивал, не произнеся ни слова. Когда я закончил, он поднялся из-за стола и, едва заметно кивнув, покинул кафе.
- Будьте счастливы, - я улыбнулся, провожая его взглядом. – Будь счастлив, Брэд…